Белая ночь - Страница 13

— Ушли, — повторил я. — Ты хочешь сказать, от меня?

Он кивнул.

— Испугались. Чего?

— Серого плаща.

Я медленно выдохнул. Я работаю Стражем Белого Совета уже почти два года. Корпус Стражей — это вооруженные силы Белого Совета, мужчины и женщины, готовые прибегать к насилию. В обычной ситуации Стражи исполняют, скорее, полицейские функции: следят за тем, чтобы никто не использовал своих магических способностей во вред другим людям. Только ситуация последние годы далека от нормы. Совет вовлечен в войну с коллегиями вампиров. Большая часть Стражей погибла в сражениях, так что носителей форменного серого плаща катастрофически не хватает. Настолько катастрофически, что в их ряды приняли даже меня — это с моим-то темным прошлым.

Множество живущих в мире людей обладают теми или иными магическими способностями. Очень небольшая их часть обладает силой и способностями, позволяющими причислить их к Белому Совету. Для остальных общение со Стражами сводится к случаям, когда их предупреждают о возможном злоупотреблении магией.

Однако в случаях, если кто-либо нарушает Законы Магии, именно Стражи выявляют нарушителя, допрашивают его, судят и — скорее всего — казнят. Стражи наводят ужас. Даже на людей вроде меня, выступающих более-менее в их весовой категории. Для людей пожиже, из которых преимущественно и состоит Макова клиентура, Страж и вовсе представляется чем-то средним между ангелом небесным и страшилкой для детей.

Судя по всему, именно таким начинал казаться им и я, что могло стать помехой в моей охоте на цитирующего Библию убийцу.

Скорее всего, жертвы так или иначе относились к местному оккультному сообществу, однако многие викканцы неохотно говорят о своей вере или о своих собратьях по учению. Отчасти это связано с глубоко личным характером веры, отчасти с некоторой обособленностью их от общества. Так или иначе, заставить кого-либо из них говорить со мной — дело нелегкое. А уж если они заподозрят Стражей в причастности к убийствам, меня и вовсе могут убрать быстрее, чем вы успеете произнести «сожги ведьму».

— Ни у кого нет причин меня бояться, — сказал я. — Официально все эти женщины считаются самоубийцами. Я хочу сказать, если бы инстинкты Мёрфи не подсказали ей, что тут не все ладно, мы бы даже не догадывались о разгуливающем на свободе убийце.

Мак молча потягивал свое пиво.

— Если, конечно, — добавил я, — нет какого-нибудь другого, не известного мне фактора, убеждающего всех остальных в том, что никакие это не самоубийства.

Мак поставил бутылку на стол.

— Все эти убийства связаны, — тихо продолжал я. — Наверняка имеется какая-то связь, только в полицейских протоколах она не отображена. А вот магической братии она известна. Поэтому они все так и напуганы.

Мак хмуро смотрел на свою бутылку. Потом перевел взгляд на табличку «НЕЙТРАЛЬНАЯ ТЕРРИТОРИЯ» на стене.

— Я знаю, — тихо сказал я. — Ты не хочешь впутываться в это. Но кто-то или что-то убивает женщин. И оставляет при этом мне послания — лично мне, никому другому. И кто бы это ни был, он или оно будет продолжать это, пока я его не найду.

Мак не пошевелился.

Я продолжал давить на него — осторожно, но давить.

— Сюда приходит куча народа. Приходит поесть, выпить. И поговорить. Ты готовишь еду, наливаешь питье, но ты для них почти что невидимка. Я же знаю, Мак, ты слышишь гораздо больше, чем кажется большинству. Мне кажется, тебе известно что-то такое, что могло бы помочь мне.

Некоторое время он молча смотрел на меня с непроницаемым выражением лица.

— Это не ты? — спросил он наконец.

Я чуть не расхохотался и только тут сообразил, что он совершенно серьезен.

Наверное, целая минута ушла у меня на то, чтобы переварить это. С тех пор, как я открыл свое дело в Чикаго, я уйму времени потратил, пытаясь помочь здешнему сверхъестественному сообществу. Я занимался экзорсизмом, разруливал проблемы с призраками, обучал молодежь и прочих обладающих магическими способностями умению справляться с этим своим потенциалом. Ну, и еще кое-что делал — помельче, попроще, не обязательно связанное напрямую с магией: советовал, как уладить проблемы с дружественными, но потусторонними существами, что часто имеют дело с магически одаренными смертными; советовал родителям, что делать с ребенком, ненароком поджигающим силой мысли хвост любимой кошке… в общем, оказывал всякую посильную помощь.

И несмотря на все это те самые люди, которым я помогал, боялись меня.

Даже Мак.

Пожалуй, я не могу обижаться на них за это. Я и впрямь сделался последнее время не таким доступным, как прежде — и из-за войны, и из-за моих новых обязанностей Стража, и со всеми этими хлопотами, связанными с моей ученицей. Получалось, что на людях я появлялся только в случаях, когда дело пахло керосином и кто-то умирал. Как-то забываю я иногда, какими жуткими бывают сверхъестественные дела. Сам-то я обладаю кое-какой силой. Я не тешу себя иллюзиями насчет того, что справлюсь с любым врагом, но и беззащитным меня не назовешь. Немного здравого смысла, опыта и способностей достаточно для того, чтобы представлять при необходимости угрозу даже довольно могущественным существам.

Эти же ребята не могли и этого. В некотором роде они нищие сверхъестественного мира, и защититься им в случае чего нечем. И, в конце концов, кому, как не мне, положено защищать людей от всяких сверхъестественных напастей? Если им известно о всех этих погибших женщинах, это означало для них либо то, что я достаточно жесток, чтобы совершить это, либо то, что я недостаточно старался, охраняя их, раз допустил такое. В обоих случаях это характеризовало меня не слишком хорошо. Добавьте к этому вполне естественный страх, и их реакция покажется вам вполне разумной.